Монахов ров. Верховье Десны. Рославльский район.

Сейчас это место центральной России находится в большом запустении. Колхозы исчезли. Поля поросли лесом. Нет работы, люди уходят и уезжают. В деревнях остались неунывающие старушки да дачники городские. Мы вернёмся на несколько сот лет назад, одновременно оставаясь и в нашем времени...
   Русский народ всегда был склонен к созерцательному иноческому житию, что доказывается процветанием монастырской жизни в древней Руси, обилием монастырей и материальных пожертвований в их пользу. Но со времен Петра I отношение правительства к монастырям изменилось. Указом 1703 года он запретил строить новые монастыри – царь видел в монахах только бездельников и обращал монастыри в богадельни и инвалидные дома. По смерти Петра на Руси началась продолжительная эпоха господства немцев, и протестантское отношение к монастырям выразилось в самых резких формах. Бирон указом 1734 года запретил поступать в монахи кому бы то ни было, кроме вдовых священнослужителей и отставных солдат, Петр III подготовил конфискацию в казну церковных и монастырских земель, но не успел сделать этого, так как был лишен престола своей женой, Екатериной II. Последняя в своем манифесте о восхождении на престол хотя и поставила в вину своему предшественнику намерение его отобрать церковное имущество, тем не менее, через два года после сего, в 1764 году, сама привела это намерение в исполнение. В результате из 953 существовавших тогда монастырей 568 (то есть около 60 процентов) были вовсе упразднены, а из оставшихся 385 монастырей только 225 (около 23 процентов прежнего количества обителей) получили взамен отнятых имений маленькое пособие от казны. Остальные 160 монастырей, названных заштатными, лишившись всего своего имущества, должны были содержаться, «как знают», почему многие из них закрылись сами собой.                                                                                               К таким монастырям был отнесен и Рославльский Спасский монастырь. Итак, с одной стороны, вследствие закрытия монастырей самим монахам некуда было деваться, с другой – в монастырские ворота стучались тысячи мирских людей, убегавших от насилия помещиков. И вот начинается массовое выселение тех и других за границу. Другой поток желающих подвизаться в иночестве направлялся в глухие леса северной и центральной России. Главным местом деятельности этих иноков сделался Придесенский край, то есть смежные уезды трех губерний – Смоленской, Калужской и Орловской.             Таким образом, рославльские пустыни стали рассадниками монашеского духа в России. Здесь, недалеко от села Буда, в урочище «Монахов ров», около 1780 года поселился старец Никита. Родился он в городе Орле в 1695 году. На пригорке стояла его келья, а у подошвы горы был вырыт им колодец. Питался отшельник хлебом, который мимо ходящие богомольцы клали ему в корзину, повешенную на придорожном дереве; да ещё кое-что имел с небольшого огорода, который был рядом с кельей. Лес был глухой, и нередко звери бродили вокруг пустынной кельи. Летом комары кусали тело Никиты до крови, причиняя ему страшные мучения. Никита все терпел безропотно. Данным от Бога ему даром слёз он молился Творцу о своих грехах и за своих ближних. Посещал Никита богослужения в находящейся рядом Белобережской пустыни. Так в подвиге и молитве он дожил до старости. Перед смертью, в 1792 году, он захотел вновь вернуться в свою пустыньку. По его просьбе старец Досифей нанял крестьянскую лошадь и по первозимью 1792 года приехал к Никите в Белые Берега, где нашел его тяжело больным. Досифей просил его обождать до лета, но старец стремился в свою пустынь. Получив благословение настоятеля Белобережской пустыни о. Иринарха, Досифей уложил Никиту на дровни, прикрыл его рогожей и соломой и повез больного за 200 верст в Рославльские леса. Здесь Никита прожил не более полугода и умер 29 марта 1793 года.
      Омыв бездыханное тело, Досифей положил старца в пчелиный улей, призвал священника из села Лугов и соседних пустынников, живших у реки Болдачевки, и похоронил старца во рву, возле его келий. Так как во рву всегда стояла вода, то Досифей через несколько лет по какому-то откровению откопал гроб Никиты, чтобы перенести повыше. Гроб оказался цел, а тело и одежды Никиты нетленны, только липовый ходачок на одной ноге, сплетенный не самим старцем, а его учеником, превратился в прах. При открытии был священник села Лугов о. Иоанн и ближайшие пустынники. Один из последних, по имени Арсений, хотел поменяться с Никитой четками, но, несмотря на все усилия, не смог их вынуть из руки старца. Тело старца из улья переложили в новый гроб и, отслужив панихиду, погребли на полугоре, на северной окраине рва. При погребении был больной монах, страдавший болезнью желудка. Этот монах выпил воды из гроба и исцелился от своей болезни.                                                                                                                                 Лет через пятнадцать после кончины о. Никиту снова открывали, и тело его было нетленным. На месте могилы в конце XIX века была устроена деревянная пятиглавая часовня. Посередине часовни, на месте захоронения, установили каменный саркофаг в форме обыкновенного гроба на ножках. После революции часовня была разрушена, а саркофаг сброшен в ров. Деревенские женщины ночью подняли его с помощью связанных льняных полотенец и установили на место, но несколько иначе, чем он стоял раньше. Там он сейчас и стоит. На верхней стороне его рельефно высечены крест, копье и трость, ниже – развернутое Евангелие со словами: «Заповедь новую даю вам – да любите друг друга» (Ин. 13. 14). По бокам гробницы также надписи, в головах: «Здесь покоится блаженный пустынник и подвижник о Христе Никита. Господи, прими дух его с миром!» В ногах: «Почил о Господе 23 марта 1793 года, житье его было 98 лет. Помяни его, Господи, во царствии Твоем».    Эта история имела продолжение. А так как она произошла совсем недавно, жарким летом 2010 года, расскажу без особых подробностей. Монахи одного из монастырей получили благословение перенести мощи Никиты в монастырь. Весь жаркий день монахи искали место его упокоения. Искали и рыли землю. Но.... видно время ещё не пришло, мощи великого подвижника они так и не нашли.
     Документы на причисление Никиты к лику святых были поданы одновременно с таковыми же Серафима Саровского, но Серафим вот уже больше ста лет, как святой, а Никита – пока еще нет.
     Вот ещё одна история из этих мест. Главой общины на Болдачёвке был старец Афанасий. Выправив себе документ на Афон, зачем-то пришел в Белобережский монастырь (это около Брянска) и услышал там о рославльских отшельниках. Никому ничего не сказав, он встал и пошел: посмотреть. Вернулся через четыре года, извинился за отлучку, попросил перевести его в Свенский монастырь (это почти в самом Брянске), пожил там недолго и снова отправился на Болдачевку. На сей раз – на десять лет. Был момент, когда он опять возвращался в Свенский монастырь, но в июне 1818 года игумен Амвросий доносит начальству: «Иеромонах Афанасий из монастыря самовольно отлучился, и куда – неизвестно». На Болдачевке вместе с Афанасием жили будущие преподобные Моисей и Антоний (братья Путиловы), основавшие в 1821 году знаменитый Предтечевский скит в Оптиной пустыни.
     Недалеко от погребения отца Никиты, в нескольких километрах от села Семеновка Рославльского района, находится могила другого подвижника - схимонаха Феофана. Отец Феофан, уроженец Владимирский, был на службе Черноморского казацкого войска; до пострижения именовался «казак Федор Талунин». Придя  в пустыню перед началом Св. Великого Поста (1819 г.), он объявил, что намерен провести всю святую четыредесятницу без пищи. «Я верую, - говорил он, - что не умру от поста». «Буди по вере твоей», - отвечали ему монахи, не смея ни отклонять его от сего намерения, ни утверждать в оном. Феофан поместился в прихожей кельи; он носил с собою написанный на полотне образ Распятия Господня, перед которым совершал свое молитвенное правило.                                                                                                         Итак, вступя в сей чрезмерный подвиг, о. Феофан положил не употреблять пищи и не ложиться спать. Сверх обычной вседневной службы, исправляя келейное правило, а правило его было большое - до 800 поклонов, он во время сего правила, чтобы не упасть от изнеможения, надевал особые нарукавники, привязанные шнурами к крючьям, на которых висела на стене икона, и так простаивал на молитве целые ночи. Сверх того сам топил печку, помогал петь и постоянно был бодрым. Во весь пост он не вкусил ничего и только однажды в неделю употреблял воду, смешанную с уксусом, от сухости во рту. В одно время, заметив его в истощении, ему сказали: «Отче, ты очень изнурил себя». Феофан отвечал на это: «Нет, Христос Спаситель излил всю свою кровь до последней капли, а во мне много найдется крови». Выдержав с Божией помощью сей подвиг неослабно, он приобщился Святых Христовых Тайн. Впоследствии он ревновал снова на тот же подвиг, но от простуды заболел жестоким кашлем и, постоянно оскудевая в телесных силах, отошел ко Господу 15-го июня того оке 1819 года. За несколько минут до кончины его спросили: «Покойна ли твоя душа, не страшится ли чего в часе смертном?» Он отвечал: «Я с радостью желаю разрешиться жизни сей». И тут же стал кончаться: занес руку для крестного знамения и предал дух свой в руки Божий. Погребен в пустыне».
      Отец Антоний, на руках которого умер старец Феофан, рассказывал, что он забыл испросить у него молитв перед его смертью. В сороковой день почивший явился ему во сне и пообещал молиться за него. Отец Антоний говорил о Феофане следующее:«Этот старец при жизни имел столь сияющее благодатью лицо, что недоставало духу смотреть ему прямо в глаза, а разве украдкой когда взглянешь со стороны».
      Вот к этому старцу, к его могиле пошли мы в 2010 году. Без дорог, через траву человеческого роста. Переправившись через речку Болдачёвку. Вода из источника при могилке имеет очень сильный железистый вкус.






     А когда пришли обратно в деревню Семёновка, где оставляли машину, увидели вот такое действо от славных представителей североамериканских штатов - индеек!
     Были мы в тех местах пять лет назад. Вроде, небольшой срок. А место упокоения теперь разительно отличается от увиденного нами тогда. Вот фото.


                                    На мосточке сидит Дима, который мне эти фото и предоставил, удивительнейший и добрейшей души человек.
  Сергей Петрович Крылов. Директор Смоленской АЭС. Совсем недолго довелось ему быть директором. Но как много он успел. Как же он любил этот край, который называл "смоленской швейцарией"! Сколько он здесь жил, столько воскрешал память о других, о тех, кто жил на Смоленской земле до нас, кто создавал здесь красоту, чьи жизни унесла война. Именно по инициативе С.П. Крылова коллективами цехов САЭС восстановлены народные святыни Смоленщины - родники. Увековечены имена выдающихся смолян - поэта Н.Рыленкова в д. Алексеевке, великого скульптора С.Конёнкова в д. Верхние Караковичи, где они родились.
     Об одном из родников небольшой фоторассказ.

    Источник был заброшен и труднодоступен. Место вокруг заросло кустарником. Транспорт со строительными материалами не мог подойти достаточно близко, все необходимое передавали из рук в руки. И вот постепенно стала вырисовываться общая картина, отдельные элементы удачно вписывались в местный ландшафт, сочетались с легендой и именем источника. А со временем появилась там и всеми любимая купальня. Когда шла работа по благоустройству этого источника, рядом обнаружился еще один ключ. В 2004 году работники ЦТПК совместно с ремонтно-строительным цехом обустроили и его. Источник освятили в честь преподобного Серафима Саровского в связи с юбилейной датой – 250-летием со дня рождения святого. Посетивший это удивительное место, тогда ещё Митрополит Калининградский и Смоленский, а ныне Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл, был приятно удивлён, узнав, что всё это выполнили работники атомной станции. Он сказал: «Поразительно, какое прекрасное место, как здесь чисто и красиво!»




















    Вот окончание этой истории. Последний монах из здешних лесов... Осенью 1825 года власти Рославльского уезда Смоленской губернии переловили всех отшельников и посадили в острог. Продержав почти год, разослали по монастырям. Единственный монах, решившийся вернуться после этого к отшельничеству, был Дорофей, поселившийся возле деревни Савеево и доживший там до 1865 года.